А замены (как и скоростные вводы) отличаются тем, что актёр, как правило, растерян, но в то же время раскрепощён, потому что знает, что ему всё сойдёт с рук (он же вроде как выручает театр). К тому же остальные, прикрывая его, выкладываются по полной.
Поэтому все так любят экстремальные ситуации в ЮЗ.
У Максима Драченина очень точное психо-физическое соответствие роли.
Юный поэт, несколько нескладный, хрупкий, с одухотворённым лицом, он потрясающе смотрится рядом с Калигулой-Леушиным - умным, властным, высокомерным от сознания собственной обречённости.
Об уровне актёрской игры здесь, пожалуй, речь не идёт. У Леушина "нечеловеческая" пластика, а Драченин иногда и руки не знает куда девать, и по сцене передвигается неуверенно. Но ему можно многое простить за общее впечатление, которое производит его герой, за смещение спектакля в нужную (мне) сторону.
Его Сципион как будто всё время пытается что-то понять (в отличие от остальных), он очень серьёзен, внутренне сосредоточен, изредка его лицо озаряет улыбка надежды, когда Калигула вроде бы идёт ему навстречу. А под конец - горечь утраты, признание невозможности дальнейшей жизни.
Поскольку у меня в голове иногда путаются персонажи разных театров, вспомнила, как ещё на прошлом спектакле мы с Ириной одновременно подумали о том, что если бы в ЮЗ вздумали ставить "Доходное место" (хотя с чего бы?), то Драченин и Леушин были бы замечательными Жадовым и Вышневским.
Но вообще-то были в спектакле ещё сюрпризы. Увидев Шахета вместо Санникова, я, при всей моей любви к Шахету, огорчилась, но вскоре - о, Боги! - Санников вышел в роли Геликона вместо Сергеева. Заменять Сергеева абсолютно нереально, но болезнь не щадит даже здоровяков-гигантов, пришлось, значит. Вот и получился неожиданный Геликон, похожий на чиновника из киношной инопланетной канцелярии. Интересно, что чувствовал Санников, привыкший к тому, что ЕГО , хватая за бритую голову, уводит Геликон на смерть - когда ему самому пришлось, ухватив за столь же бритую голову, уводить Шахета?
