Lotta

Так получилось, что у всех, кого ни спросишь, пострадавшие - лишь на уровне знакомых знакомых: типа у дочки сотрудницы свекровь заболела или вроде мальчик из параллельного класса... Даже в Бельгии, где по свидетельствам официальной статистики - мор и погибель. Даже в Нью-Йорке, где месяц назад от страха люди в обморок падали. Но время идет, и у нас заболели двое близких друзей. Причем жена - из тяжелой группы риска - полегче и дома, а он, сильный, здоровый, спортивный (и моложе ее) - еле выкарабкивается, с учетом хорошей больницы (устроили по звонку с работы). Две недели мы за них боялись, каждый день ждали известий. Пока еще не все у них завершилось, но как-то отлегло.
А еще трое знакомых отболели по одной и той же схеме: сильная слабость, озноб, температура днем поднимется до 37.2 (от силы до 37.5), к вечеру спадает. И больше ничего, и так две недели. Подозреваю, что это легчайшая форма. То есть с одной стороны, больницы заполнены, медики погибают, паникеры паникуют, а с другой - люди сидят по домам, теряя здоровье и средства к существованию, и не понимают, за каким лешим: апокалипсис-то явно отменен. То есть личные и конкретные апокалипсисы очень даже происходят, но это всегда так и бывает.
А с завтрашнего дня нас ожидает большой московский бал-маскарад, с народными гуляньями по графику и повсеместным ношением масок. Поскольку подготовка к параду, который состоится 24-го июня, уже началась, как-то плохо верится в законопослушание масс, совсем сбитых с толку.
Тем не менее, нет такого худа, при котором бы не оказалось хоть немного добра. Например, трансляции спектаклей. При моей большой загруженности я смотрю лишь небольшую часть того, что валится на нас в сети, но что мне надо, то успеваю. Думаю, мы никогда бы не увидели некоторых важных для меня записей, если бы не этот чертов вирус, они явно были оставлены лишь для внутреннего употребления. Качество этих записей разное, но для театроманов вполне годится. Так, Сатирикон наконец-то сдался и признал, что просмотр записей может иметь некоторую ценность и уж точно никому не принесет вреда: люди все взрослые, и понимают, что прямо и без потерь перенести спектакль на экран нельзя. Если не готов мириться с трудностями и подключать воображение - проходи мимо! Из сатириконовских закромов мы получили "Деньги", "Тополя и ветер", "Макбетта" (который, впрочем, уже ходил по рукам), а Стейдж Раша расщедрилась и показала "Чайку". Еще из важного: "Турандот" Богомолова (имеет больше архивную ценность, но я именно после нее стала смотреть трансляции) и "Иванов" Бутусова, снятый в МХТ после 16 (?) показов.
Про "Иванова" я писала в инсте и хочу перенести пост сюда.

"У Гоголя две крысы понюхали и пошли прочь. А ты не понюхавши набросилась".
Вот так "не понюхавши" набросились тогда на бутусовского "Иванова" критики, зрители (в большинстве) и, главное - руководство театра. Ну не поняли, не доросли, теперь уже это ясно. И я не была исключением. Мне не то чтобы не понравился спектакль - я думала... мне казалось, что актеры в принципе не могут существовать в тех условиях, в которые их загнал режиссер. Чего стоят эти ветки и чурбаки, наваленные на сцене, так что актерам приходилось думать о том, как бы не споткнуться! Я тогда ещё не знала, что первые показы спектаклей ЮБ редко бывают удачными: тут дай бог следовать хотя бы внешнему рисунку... И не знала, что в "Чайке" эти "условия" будут ещё труднее - и актеры справятся! И эти, скорее всего, бы справились - если бы у них была возможность по-настоящему разыграться. Другое дело - что, если бы не неуспех "Иванова", то и "Чайка" была бы другой. Так что мне горевать не о чем.
А если по делу: отличный это был бы спектакль! Первый бутусовский нелинейный, вывернутый наизнанку, играемый задом наперед. И да - со сценой, заваленной чурбаками, ветками: разрушение, развал, тревога, неустойчивость опасность. Тогда не произошло эмоционального подключения, а сейчас, через экран - произошло. И актеры порадовали героизмом. Так что горевать всё-таки есть о чем.

В основе - тексты Чехова, а ещё - фрагмент из Евангелия, рэп. Вся эта эклектика существует в стилистическом единстве - спектакль о театре, об актёрах и обо всех людях, каждый из которых проживает-проигрывает свою судьбу, как умеет, но в конечном счёте проходит один и тот же путь. Представление движется от площадного-балаганного театра в сторону народной мистической драмы, и чеховские обыденные сюжеты, "простые" персонажи существуют одновременно в бытовом и иррациональном мирах. Атмосферный спектакль и, конечно, очень лирический, личный. Со сложным и богатым звуковым рядом (с удовольствием услышала пару "бутусовских" мелодий). Ангел Ч - смешной и трогательный человечек в котелке,с театральными проволочными крыльями - подсказывает актерам текст, говорит "от автора", очень удачный образ.
фото со страницы театра ВК https://vk.com/teatrtolstogo

Признаюсь, что за время так называемой самоизоляции я посмотрела только видеозапись "Чайки", а попытки осилить что-то еще не были удачными. При этом сложилось впечатление, что для людей, не подсаженных на театр, как на наркотик (им уже все равно) важными и актуальными стали спектакли яркие, страстные, эмоциональные... И я подумала, что Богомолов последних лет - как-то мимо, из разряда "что подарить тому, у кого все есть". У нас сейчас уж точно не "все есть". И тут уж высказался сам Богомолов на предмет того, что трансляции - зло и идут во вред и зрителям (деформируют восприятие), и театрам. Насчет трансляций собственных спектаклей последнего времени он, возможно, прав. Но тут театр Пушкина нашел архивную запись "Турандот" - постановки из числа ранних, про которую известно, что показали ее раз 5, не считая прогонов, и публика валила с нее валом. Как, правда, и с той же бутусовской "Чайки", оставшейся в репертуаре Сатирикона, в первую очередь, возможно, благодаря личному решению Райкина (у спектакля сразу же оказалось множество фанатов, и он был в их числе). У "Турандот" таких фанатов не нашлось - и она ушла в историю, а я не успела ее посмотреть.
Теперь наступило странное время, когда стало происходить много чего необычного, а театры стали рыться в своих закромах. И театр Пушкина нашел запись "Турандот".
Начну с главного: это очень талантливый спектакль! И уж он-то как раз дергает за все эмоциональные ниточки, которые для нас сейчас так важны. Не всем он "зашел": запись несовершенна, много текста, есть явные проколы и потому... "скучно". Мне скучно не было совсем, меня захватило сразу же, начиная со знакомых "страшилок" - с "детской" темы, а дальше пошло-поехало. Соединение сказки Карло Гоцци с "Идиотом" Достоевского - специфический богомоловский постмодернизм, так он обошелся с Довлатовым и не только. Где-то получилось хорошо и точно, где-то не очень, но основания для такой драматургии у Богомолова явно были. Андрей Сиротин, известный по студенческой "Истории мамонта" и больше, по-моему, ни по чему, впоследствии должен был играть Тьмышкина в "Князе", но ни он, ни другой актер там так и не появились. Играл сам Богомолов - и это, видимо, правильно. Впрочем, я могу путать, и Сиротин должен был играть Треплева... Но я невольно начала примеривать на него образ Тьмышкина, и небезуспешно. Немного невнятный интроверт, наивный и упертый, но обладающий какой-то собственной картиной мира. Богомолов-Тьмышкин был таким же, но по понятным причинам, ярче и точнее. Очаровательная юная Александра Урсуляк - одновременно роковая брюнетка "во вкусе Достоевского" и влюбленная школьница с психологической травмой. Интересно, что у Бутусова ("Макбет Кино") "детское"- это из бессознательного, и страшилки звучат и выглядят по-другому. Стилистика Богомолова - из разряда эротических клише. И тут важнейшую роль играет герой Вержбицкого - с его цинизмом, сентиментальным эгоизмом и чувством безнаказанности. (Кстати, сегодня я прочитала об очередной конспирологической теории коронавируса. Дескать, его придумали или распространили с целью вывести на чистую воду педофилов - из числа крупных воротил бизнеса, людей власти, католической церкви и творческой элиты. Которые, помимо прочего-сексуального, грубо говоря, "пьют кровь младенцев". И сразу "Князь" вспомнился.) Кстати, Вержбицкий - единственный актер спектакля, сыгравший в "Князе", тоже не слишком долго пожившем на сцене и буквально выросшем из "Турандот".
Два момента у меня как-то не задались: перевертыш с Турандот, оказавшейся матерью Калафа (я даже не поняла, как это и зачем), и, что особенно обидно - финал, внешне очень декоративный, смыслово упрощенный, с шикарным Вержбицким, поющим "May way".
Теперь уже вызывает недоумение то, что с "Турандот" толпами уходили зрители - возможно, те же, кто потом легко и радостно смотрел "Идеального мужа" и "Карамазовых". Потому и важно было увидеть спектакль, хотя бы в виде записи. Становится понятно, что за прошедшие 10 лет не только режиссер прошел некий "путь", но и театральный зритель изменился, можно сказать, вырос - в том числе благодаря усилиям режиссера.

В театре я в последний раз была 4 марта, уже вооруженная японским блокатором вирусов и спиртовыми салфетками. Потом уже ни театра, ни кафе, а с 16 марта все встречи по скайпу. Только магазины и аптеки по мере надобности (забила морозилку курицей и закупила запас лекарств) и недолгие прогулки. То есть, как вы понимаете, мой карантин начался загодя и врасплох меня не застал. Поездка в Париж накрылась медным тазом, сперва перенесли на конец июня, а теперь уже непонятно, удастся ли поменять дату на осень или вернуть деньги. Второй серьезный облом (поймут лишь посвященные) - отмена "Чайки", которая должна была быть сегодня. Собственно, из-за нее я и решила прервать молчание. И еще вот из-за чего.
В начале апреля - дни рожденья у нескольких важных для меня людей, по-разному важных. И я хочу их всех перечислить: Андрей Тарковский, Илья Дель, Денис Суханов и моя подруга Анна-Мария Петра. Тарковского давно уже нет, да и знакома я с ним была лишь через второе-третье рукопожатие (если не считать творчества). А остальных - знаю и очень люблю. И желаю им все пережить, остаться здоровыми, и верю, что мы еще увидимся.
А по поводу "Чайки": есть запись спектакля, которую я уже посмотрела и сегодня буду смотреть, хотя бы фрагментами. Больше, к сожалению, ничего не видела: все трансляции идут мимо меня, почему-то смотреть их теперь очень тяжело... как, впрочем, и слышать итальянскую речь, видеть старые фото, которые мне именно сейчас подсовывает фейсбук, потому что уже несколько лет в начале апреля у меня была Италия. Только в этом году должна была быть Франция, но не срослось.
Берегите себя! И как говорится в не слишком мною любимой "Оттепели": "Терпения вам, большого человеческого терпения!"

"Весь мир - театр, все женщины, мужчины в нем актеры". Жизнь напоказ, жизнь-поза, даже в самые искренние минуты, хотя бы немного. Исключение, пожалуй, лишь очаровательный до невозможности и столь же органичный Сорин-Любшин, просто чудо с белоснежными волосами и бородой.
В связи с этим - спектакль очень эстетичный, стильный, холодноватый. Траурная цветовая гамма: черный-красный-белый (даже белые облака по красному небу плывут). Иногда какой-то цвет преобладает, и тогда красный, например, - страсть, что не отменяет траурных гвоздик.
Невозможно стильная Аркадина-Мороз. Точная, пластичная, точёная. Отличная Аркадина, особенно когда говорит визгливым голосом, да и вообще. Юный Треплев (Кузьма Котрелев) - современный парень, немного подросток. Заречная (Паулина Андреева) - " лучше, чем люди'. Декоративный Тригорин-Верник. Огромный Дорн-Дружников, к которому все лезут за моральной поддержкой. Интересный Медведенко-Ворожцов. Пара Шамраевых - вполне (Евгений Сытый и Добровольская, которая борозды не испортит). Маша (Устинова) - маленькая рокерша в черной коже.
Взамен изнуряющих по длительности криков "Костя!" и повторов (бутусовских) - не менее изнуряющая статика "ожидания спектакля" (нервы у зрителей не выдерживают). А к словоблудию чеховских персонажей добавляется обычное словоблудие, режиссер с текстом обращается вольно. Плюс театральщина шекспировских цитат.
По жанру - ироническая комедия. Интересно. И очень здорово все размахивают ногами.

Я все-таки попала на "Садко". Мне достался второй состав, про который читала, что он хуже. Как принято говорить, "нууу, не знаю". Действительно не знаю, потому что сравнивать не с чем (надеюсь посмотреть в записи первый), но явно разница не столько в качестве, сколько в принципе. Иван Гынгазов и Надежда Павлова - исполнители с яркой индивидуальностью и драматическими способностями, и мне кажется, что пара Садко-Волхова определяет интонацию спектакля, у Мавлянова и Гарифуллина она будет другой.
Самое главное: очень понравилось, прямо очень! Зрительный зал - как продолжение декораций, музыка окутывает целиком, поэтому чувствую себя как бы внутри историко-культурного артефакта. Русский модерн в действии, без архаики, конечно. Напротив, современный острый спектакль по стилю и смыслу, очень красивый, с декадентским изломом и с декадентской же темой иллюзорности реального мира, отсутствия четкой границы между ним и мечтой. Ну и об инфантильности современного героя заодно. О том, как вроде бы на ровном месте вырастает драма, поскольку жить "ровно" быстро надоедает.
Никаких претензий к исполнению. Можете сказать, что это я просто слаще морковки ничего не ела в оперном жанре. Но уверена, что дело не в этом. Тут ведь как: или захватывает, или нет.
Садко (Гынгазов) - простой парень, наверняка хороший специалист в своём деле; Волхова (Павлова) - ускользающая золотая рыбка и одновременно панночка с русалочьим смехом, обольстительное и опасное существо; Любава (Дудникова) - отличная надоевшая жена. Другой состав интересен ещё и потому, что могут меняться акценты в образах.

В коллекцию "Гроз".
Хороший спектакль с атмосферной сценографией: затемненная сцена, туман от Волги, огромная мачта с парусом, который во 2-м действии пропадает... Образ реки, образ грозы. Удачно очеловеченные кот и пёс (без них было бы мрачновато и монотонно). Хороший музыкальный ряд.
Спектакль - психологическая драма, в которой социальный аспект неважен. Семейные упыри, подобные Кабанихе и Дикому, способны довести до депрессии кого угодно, и до самоубийства - даже без "уважительных причин". Кабаниха (Ольга Тумайкина) - властная, цельная, законченная эгоистка (не забывающая о собственных радостях, потому довольно обаятельная). Красавчик- Борис (Леонид Бичевин) берет внешностью, Катерину понять можно. Катерина (Евгения Крегжде) - тонкая и чувствительная молодая женщина, попавшая в токсичную семейку. Сила ее характера - только на словах, она ничем не подтверждается. Эта Катерина - наиболее далёкая от меня и от моего понимания ее образа. Она возвращает к далёким школьным временам, когда, кроме как "луч в темном царстве", о ней и сказать было нечего. Сильная - это Варвара (Полина Чернышова) - потому что бегство в подобной ситуации - единственный выход.
Кулигин оказался местным пьяницей, что, конечно, объясняет, почему он так многословен и дерзок в общении с Диким, но многое и обесценивает.
Самый интересный персонаж - Тихон (Павел Попов), что было ожидаемо после "Пера Гюнта". Действительно, Попов играет совсем в другой стилистике, виртуозно совмещая гротеск с психологизмом, при этом общую стилистику не ломает. В принципе ничего нового о Тихоне мы не узнаем, но наблюдать за ним, повторяю, очень интересно.
Первое действие показалось несколько затянутым, переполненным этюдными движениями необязательного свойства. Вдобавок хождения актеров по сцене иногда выглядели архаично и занимали время. Но если уж школьники выдержали это, значит, ничего страшного. Школоты и правда было много. Думаю, учителям потом пришлось объяснять, куда девалось хрестоматийное обвинение, брошенное Тихоном в лицо матери в финале, но здесь оно было убрано вполне логично. Бунта нет, нет и начала новой жизни, "луч света" так и догорел в одиночестве, никого не разбудив. Побег Варвары - ее личный выбор, никакого символизма.
В общем, спектакль по сути - это один слой, один срез драмы Островского, понятный современным молодым зрителям. С одной стороны, упрощение, конечно, но с другой - фиксируются тема и ситуация, не привязанные к эпохе, возможные во все времена. А это уже хорошо.

Открываю свой небольшой, но важный ежегодный Коляда-марафон. "Оптимистическая трагедия" известна общим сюжетом и цитатами, но встроить ее в современную жизнь не так уж легко, да и не совсем понятено, зачем это надо. Тем не менее есть еще спектакль Рыжакова в Питере, в Александринке, но там, похоже, пьеса была серьезно переписана. У Коляды все-таки материал идентичен натуральному - настолько, что я вздрагивала всякий раз при упоминании анархистов, тем более что тогдашняя подоплека наезда на анархистов в принципе понятна, а сейчас выглядит анахронизмом. Но без пресловутой связи с современностью не обойтись.
В итоге самое интересное в спектакле - это регулярные обращения из прошлого к псевдо-потомкам, смешение исторических (псевдо)слоев.
Два главных (замечательных) режиссерских решения: шорох волн - больших пластиковых бутылок, двигаемых по сцене и выбрасывающих на " берег" мертвые тела; охапки красных революционных гвоздик, из-за которых кажется, что все происходит на каком-то мемориале памяти павших. И к финалу выводит на почти реальный "мемориал", на фоне которого фотографируются гуляки и отдыхающие под развеселое " И когда на море качка". Переход в настоящее состоялся, и это производит сильное впечатление.
А вот хороводы под знакомую музыку уже не берут. И мне кажется, что подобрана она не слишком тщательно, в итоге хороводы - и энергично-танцевальные, и медитативные - превращаются в общее место, в использование наработанных приемов.
Но мне повезло: прямо напротив моего места стоял Ягодин (бОльшую часть времени) - в советской офицерской шинели и фуражке - и регулярно бил в рынду. Резкие колокольные звуки и то, как Ягодин это делал, не отвлекаясь от танцев, но вечно попадая в нужный момент, хорошо разнообразило действие.
Не могу сказать, что спектакль доставил сильную зрительскую радость, но интересно было.

Я считаю (вот прямо так!), что новая постановка - большой подарок театру, его артистам и зрителям. Настоящий сатириконовский спектакль, в лучших традициях: яркий, живой, соединяющий игровое начало с психологизмом, традиционное и понятное - с авторским, абсолютно небанальным. Интересно, что фотографии, которых на этот раз море, не дают представления о его стиле. Так, устрашающий кич и вырви глаз на фото - оказывается пародийным лубком, смешным и трогательным. А, к примеру, элегантный и респектабельный герой Дениса Суханова, практически без грима (так на фото) - на деле гротескный образ со сложным наполнением.
Саму пьесу я знаю, и вдобавок когда-то видела душераздирающий телеспектакль, в котором очень важна была роль именно "шутников". Понятно, почему Райкин хотел эту пьесу. Его герой продолжает и даже расширяет любимую им нынче тему: он одновременно шут, нежный отец... да ещё достоевский Подпольный проглядывает. Но понятно также, что Марчелли загрустил (его слова), когда прочитал незамысловатую историю про маленьких людей без больших страстей. И совершил некие манипуляции над текстом, вставив фрагмент, где герои других пьес Островского становятся фарфоровыми куколками из музыкальной шкатулки, говорящими о любви кукольными голосами. А три красавицы в красных платьях поют душещипательную песню на слова очень раннего Пушкина ("Под вечер осенью ненастной..."). Конечно, "Гроза" Могучего тут вспомнилась, но это никакой не Могучий с его стилистическим единством. Та "Гроза" остаётся безусловным шедевром. Но меня очаровывает способность Марчелли свободно обращаться со стилем. Он легко нарушает гармонию, сочетает несочетаемое, вставляет в казалось бы уже сложившуюся ткань спектакля неожиданные фантазийные образы. Тут хочется сказать спасибо и художнику по костюмам Марии Даниловой..
Кстати, сами шутники в спектакле выскакивают, как черти из табакерки, морочат и искушают - но сильно на сюжет не влияют. Потому что движущей силой здесь все равно оказывается любовь. Спектакль, который мог стать просто бенефисом Райкина, стал таковым лишь наполовину. Тема старшей дочери героя, любящей и жертвенной, но вдруг начинающей понимать, что ей и самой хочется личного счастья, выходит чуть ли не на первый план. В связи с этим изменился и усложнился образ купца Хрюкова, хамоватого хозяина жизни, почти Дикого, в душе которого зарождается настоящая любовь, а он не знает, как это понимать и что с этим делать. И есть неочевидный шанс, что эта любовь не останется без ответа.
Спектакль подарил актерам прекрасные роли. Помимо Райкина и Суханова, серьезно порадовали и Алена Разживина (Анна), и актриса, играющая роль Верочки (их две, и я запуталась в том, кто вчера играл), и Марина Иванова (тетка), и Илья Рогов (жених) - а вообще повезло почти всем, кому досталось хотя бы несколько реплик, так как даже из совсем крошечных ролей получились полноценные и интересные образы. Хотя одно "но" всё-таки есть. Не могу сказать, что повезло Бубнову и Гудееву, которым выпало предварять показ "музыкальной шкатулки", их выход режиссерски поставлен не очень удачно.
А в целом - отличное впечатление, которое я бы назвала эмоционально-сложным. Оно мне уже знакомо по "Грозе-грозе", и я поняла, что в последнее время стала очень ценить, когда простыми в общем-то средствами производится сложное влияние на душу зрителя (подозреваю, что не на всякого).

Рождественские дни - особое время. Будучи человеком невоцерковленным, но обремененным грузом детских воспоминаний (бабушка, ее иконы, служба в храме) и культурных ассоциаций ("Рождество в стране моей родной", "все яблоки, все золотые шары"), я в глубине души каждый раз хочу окунуться в атмосферу, которая была бы созвучной празднику - светлому, поэтичному, но еще и веселому, дарящему надежду. Поэтому мы снова поехали в Скопин, в театр Предел - именно там атмосферу русского Рождества удается ощутить наиболее полно.
Но началось все со спектакля. "Питер Пэн" - это прежде всего для детей и силами детей. Владимир Дель назвал его "домашними скопинскими радостями", и мы быстро поняли, почему.
Обычное число исполнителей - около 30-ти, все они разных возрастов, разной степени выученности и одаренности. Мало того, как выяснилось, какой-нибудь ребенок из зала, который хочет тоже участвовать, регулярно оказывается на сцене. На этот раз им оказалась малышка по имени Ева, которая перед спектаклем объявила, что ей сегодня исполнилось 6 лет. Понятно, что Ева с какого-то момента уже была на сцене в толпе "потерянных мальчишек", смеялась и плакала вместе с ними, пряталась от пиратов (кто-то из "мальчишек" ее постоянно опекал). Когда ей стало совсем страшно, она убежала в зал к маме и какое-то время приходила в себя. А потом на поклонах получала подарок из рук Деля и обнималась с наиболее понравившимися актерами.
В связи с праздниками актеров оказалось несколько меньше обычного (родители увезли), так что были замены и вообще непривычная ситуация. Тут надо сказать, что дети проявляют во время спектакля наибольшую свободу и самостоятельность. Ирина Дель - наверху, за пультом (звук, свет), Владимир Дель - в зале, на первом ряду. Возможно, актеры и отслеживают его реакцию краем глаза, но дирижированием это не назовешь. За кулисами взрослых нет. Сами переодеваются, сами следят за порядком сцен, преодолевают накладки, решают проблемы (если есть). На сцене один из отплясывающих пиратов, не выходя из образа, поправил завернувшийся угол ковра, чтобы об него никто не споткнулся.
Эта многонаселенность сцены, бурный, с четким ритмом поток игры, прерываемый короткими атмосферными паузами - и есть главная особенность спектакля, который превращается в настоящий праздник. И понятно, что маленький романтик-искуситель Питер Пэн легко найдет себе новых сообщников, готовых вырваться из обыденной жизни в яркий и полный опасности мир.
У меня не получилось удачных фотографий, поэтому хочу показать несколько фото рязанского фотографа Андрея Павлушина, который, как и мы, очень любит Предел и Делей (с показа, посвященного 30-летию театра).



( Collapse )